Последняя дорога Ивана Мазепы

06-07-2020 4930

��Мое восприятие Ивана Мазепы в советские времена ограничивалось текстом из Советской энциклопедией:

«Мазепа Иван Степанович [1644 ‒ 1709, Бендеры], гетман Левобережной Украины (1687-1708). Родился в украинской дворянской семье, воспитывался при дворе польского короля. В 1669‒73 на службе у гетмана Правобережной Украины П. Д. Дорошенко, в 1674-81 у гетмана Левобережной Украины И. Самойловича, в 1686 ген. есаул. С 1687 гетман Левобережной Украины; один из крупнейших землевладельцев. Вынашивая националистические идеи о самостоятельности Украины и отторжении её от России, М. вёл тайные переговоры с польским королём Станиславом Лещинским, а затем ‒ со шведским королём Карлом XII. М. в октябре 1708 открыто перешёл на сторону Карла XII. После поражения шведов в Полтавском сражении 1709 М. вместе с Карлом XII бежал в турецкую крепость Бендеры».

... и поэмой-сказкой А.С. Пушкина «Полтава».

Битва под Полтавой закончилась разгромом армии Карла XII и его союзников 27 июня 1709 года. И естественно перед Карлом стала задача куда отступать. У него было три пути: Турция, Крым и Польша. Он выбрал первый.

28 июня около 7 часов вечера шведская армия начала отступление.

И если его отступление до переправы через Днепр описано достаточно подробно, то что происходило на правобережье сплошное белое пятно.

30 июня началась переправа через Днепр. возле Переволочной. А перед этим по словам мазовецкого воеводы С. Понятовского:

«На берегах Борисфена король держал совет о том, что ему следует делать. По мнению Мазепы, нужно было направиться на Валахию в сторону Бендер, он утверждал, что до этого места было только четверо суток пути и что Бендеры отстояли только на несколько миль от польских границ.»

Карл XII согласился.

Что происходило на правобережье я узнал у Яворницкого в начале 1990, когда вышла его трехтомная «История запорожских казаков»:

«Тем временем те из запорожских казаков, которые успели уйти с Карлом за Днепр, не переставали оказывать услуги как ему самому, так и его солдатам. Особенно они оказались необходимы шведам в той мертвой пустыне, которая начиналась от правого берега Днепра и шла до левого берега Буга и известна была у людей тех времен под именем диких полей. Шведы во время своего бегства должны были держаться наименее проходимых мест, чтобы не быть открытыми от преследовавшей их русской погони, и в этом случае, без руководства запорожцев, могли бы погибнуть в степи, как в песчаной Сахаре бедуины без «лаучей». Во время движения по диким полям шведов к ним постепенно прибывали казаки, которые успели переправиться в разных местах через Днепр и убежать от русских в степь. Переправившись через Днепр, беглецы взяли сперва направление прямо к западу, на теперешнее селение Шведское при речке Омельник, и Хорошево, при речке того же имени, и на город Александрию; потом, перейдя через вершину Ингульца, повернули на юго-запад по водоразделу между Ингульцом и Ингулом и так, постепенно уклоняясь от Ингульца к Ингулу, двигались до нижнего течения Буга (на теперешние селения — Швединовку, в 40 верстах от Александрии, другую Швединовку, в 21 версте от первой, Решетиловку, Полтавку и Пески). На 25 верст ниже устья Ингула, у теперешней д. Федоровки (Святотроицкого), беглецы остановились лагерем и потом приблизились к самому Бугу».

Фрагмент карты из «Исторического атласа России» Николая Павлищева. Синяя линия – путь Карла XII.

Спустя 20 лет я обнаружил, как мне кажется, первоисточник информации, которой пользовался Д. Яворницкий. Это статья В.Г. Лагуса «Карл XII в Южной России».

В. Лагус повторил путь отступления Карла и дал подробное описание.

Как пишет В. Лагус:

«Точность показаний о дальнейшем продолжение похода первого дня, мы не имеем. Если разделим всё расстояние от Днепра до Буга между четырьмя сутками, употребленным для него шведами, то получим на каждые сутки от 60 до 70 верст». (Верста 1066,781 метра)

О втором дне любопытны воспоминания Ст. Понятковского:

«На второй день двинулись еще дальше в степь, где уже не видны были ни деревни, ни дома ни дороги, ровно ничего. На этих обширных пространствах встречались только земляные памятники на которых стояли статуи по три, по пяти и по девяти, носившие на себе отпечаток глубокой древности. Прибыли в место, где было что-то вроде сухой канавы. Ощущался недостаток в провизии; были принуждены питаться кислыми вишнями, которые находились временами на маленьких кустах. Особенно беспокоил недостаток воды. Стоял месяц июль, и при том в жаркой стране, люди едва не умирали от жажды. Граф Понятовский, которому король поручил вести отряд, так как ему, как поляку, казаки, и даже их начальник Мазепа выражали более доверия, чем другим, поднялся на холм и вдали увидел дерево; из того, что это было верба, он заключил, что там должна быть вода. Он поскакал туда во весь дух искал воду до тех пор, пока действительно не нашел источник. Это счастливое открытие спасло жизнь маленькому отряду короля».

Не менее впечатляют воспоминания Кoнстaнтена де Typвиля:

«Мы, не зная о положении на том берегу, направились между тем в путь и долго продвигались, не имея известий о том, что там произошло. Всю дорогу король оставался верхом, если не говорить о том обстоятельстве, что, будучи не в состоянии держаться на коне, он находился на маленьком татарском сиденье, несколько напоминающим наши коляски. Бесконечная пустыня предстала перед нашими глазами: это было начало пустыни по которой пролегал наш путь в Турцию. Неизвестности переходов, голод, жажда, жара днем и холод ночью предвещали почти определённую смерть тому несчастному отряду, в котором я находился. Haм не попадались ни деревни, ни дома, ни шалаши, ни деревья, ни кaкие-ли6o плоды. Hе было видно ни дорог, ни тропинок, ни следов людей, которые когда-либо проезжали пo этой ужасной стране. Тo, как мы страдали, пересекая ee, сильнее всяких слов».

Иван Мазепа уверенно вел отряд. Ему дважды нестандартными действиями удавалось сбивать со следа погоню. Слово Понятковскому:

«После сдачи Левенгупта князь Меньшиков послал генерала Волконского с шестью тысячами человек конницы в погоню за королем. Волконский переправился через Борисфен. было два различных пути: один, который вел в степь и по которому последовал король, другой шедший в Чехрын. Московский генерал, не думая, что король углубиться в степь, взял дорогу на Чехрын и проскакал целый день; видя, наконец, что ошибся, он вернулся обратно и двинулся в степь. Он шёл с такой поспешностью, что прибыл к болоту лишь немного спустя после того, как король начал свое движение. Он все время шел вслед за королем, ночью, потеряв след, двинулся вдоль болота прямо на Бендеры и напрасно проблуждал еще один день».

Снова слово С. Понятовскому:

«На четвертый день пришли к болоту, вдоль которого можно было пройти до Бендер. Но Мазепа убедил короля, что было лучше повернуть в сторону Очакова, что им будет там удобнее перейти через реку Буг, чем идти прямо. Последовали его предложению».

Вопрос о Форсировании Буга в районе Воложской косы изучила и обобщила уроженка Очакова Татьяна Якубова

«Сохранилось много доказательств того, что путь войска Карла ХІІ с казацким отрядом Мазепы проходил по территории Николаевщины. Это было подтверждено финским ученым Ф. Лагусом, который в середине 19 столетия повторил путь отступления шведско-украинского войска. Описывая путь отступления, ученый указывал, что войска держались левого берега Ингула и проходили вблизи современных сел Христофоровка, Пески, Калиновка, Воскресенск, Погорелово, и вышли на окраине города Николаева в районе, что называется Водопой. Маршрут был обусловлен близостью к источникам питьевой воды, о которых знали казаки-проводники. Один из источников, называвшийся «Турецкий фонтан», находилось южнее слияния Ингула с Южным Бугом (сейчас это территория Яхт –клуба...) второе – в Витовке-Богоявленске (Корабельный район) …»

«На Русской косе за Богоявленском 4-5 июля 1709 года казаками и шведскими солдатами было построено 320-метровый земляной вал. Там началась подготовка к переправе. Граница тогда проходила по реке Южный Буг. Именно здесь шведы и казаки выдержали бой с русской конницей под командованием князя Григория Волконского. Добравшись до турецких судов, шведы и казаки переправились на другую сторону Бугского лимана на Волошскую косу. Потом еще долго в этом районе местное население находило шведские, турецкие и польские монеты. Неподалеку переправы возвышался Земляной курган. По местной легенде, перед переправой на очаковскую землю, И. Мазепа забрался на тот курган и долго сидел на его вершине. С тех пор курган получил название Гетманский (Мазепинский), а хутор, в котором потом жили казаки, оставшиеся на этом берегу, назвали Гетманским ...»

(Татьяна Якубова «Фортеця Очаків у 18 столітті» Київ, 2015)

Согласно исследованиям, М. Лагуса, Карл двинул свой отряд с Волошской косы 9 июля и остановился в Аджиголе. 11 июля он вновь начинает движение и следующая остановка под современной Ивановкой. 14 июля они между речками Березанью и Сосикой. 15-го перешли Тилигул. 21 июля – район Тирасполя. 31 июля перейден Днестр. Итак, месяц пути.

Иван Мазепа умер через год в Бендерах, а похоронен в городе Галац (Румыния) в церкви Святого Георгия. Церковь и гробница были снесены в 1962 году.

Как пишут историки, прах Ивана Мазепы пережил восемь перезахоронений, и до сих пор неизвестно точное место, где сейчас он находится.

1 мая 1709 года, с помощью предательства казацкого полковника Игната Галагана, который знал систему оборонительных укреплений Сечи, крепость была взята полковником Яковлевым, сожжена и полностью разрушена. Как пишет Дмитрий Яворницкий:

«После жестокой свалки взяты были в плен - кошевой атаман, войсковой судья, 26 куренных атаманов, 2 монаха, 250 человек простых козаков, 160 человек женщин и детей. Из того числа 5 человек умерло, 156 человек атаманов и козаков казнено, причем несколько человек были повешены на плотах и самые плоты пущены были вниз по Днепру на страх другим»

Остальных казаков добивал Петр после Полтавы.

«Мятежных казаков, которые были взяты в плен в битве 28 июня, уже казнили жесточайшим образом. Вокруг Полтавы и по близлежащей степи на каждом шагу попадались их тела в самых жутких видах и положениях: кто-то болтался на виселице, другие были живыми посажены на кол, третьи, с отрубленными руками и ногами, но тоже еще живые, висели на колесе, на котором их колесовали... «и разными другими способами бунтовщики казнены были» (Александр Широкорад «Мифы и реалии Полтавской битвы»)
Из 23 тысяч шведских военнопленных, лишь около четырех тысяч снова увидели родину.

Робулец Ю.Н.