Две батареи – три командира. Война 1941-1942 гг. в Очакове
Большинству очаковцев хорошо известно, что в августе 1941 года врага встретили две мощные приморские береговые батареи. И имена командиров-артиллеристов тоже знакомы едва ли не каждому. Одна из улиц носит имя Юрасова, который начинал войну в должности заместителя командира 15-й батареи, а остался в памяти как командир 22-й батареи. Как так получилось? Но обо всем лучше по порядку.
Юрасов Николай Александрович (1915-1941). Родился на станции Хотьково Ярославского направления Московской железной дороги, деревня Уголки, Сергиево-Посадского района Московской области. О детских и отроческих годах Юрасова ничего не известно. Отец Николая – морской офицер императорского флота, проходивший службу в Севастополе. Следует подчеркнуть, что фамилия Юрасов очень редкая, иностранного происхождения. Многие ее носители были удостоены чести получить дворянские титулы. Несмотря на принадлежность к «антагонистическому» классу, фамилию Николай Александрович менять не стал, что никак не помешало ему состояться как боевому советскому офицеру, по примеру отца - выходца «из недр царского флота».
Успешно окончил артиллерийское училище в Севастополе. Имел широкую эрудицию, хорошо владел немецким языком. Увлечение спортом в ту пору было нормой, и здесь у Юрасова были свои достижения. Как отличный спортсмен, он выборол титул чемпиона флота по боксу 1940 года, превосходно играл в футбол. В одном из многочисленных воспоминаний фронтовиков упоминается интересный эпизод встречи в Очакове, на 15-й батарее, двух футбольных команд вечером 21 июня, для проведения воскресного товарищеского матча. Соревнование не состоялось, так как к исходу дня одесситы по тревоге отбыли обратно. Но лидеры команд все-таки встретились.
«Капитан очаковской команды – атлетически крепкий старший лейтенант Юрасов, которого я помнил еще по совместной учебе, великолепный спортсмен и грамотный артиллерист».
В мемуарах не встретишь критической оценки специальной и оперативно-тактической подготовки довоенных офицеров. Наверно, это все-таки было правдой.
Последнее место службы Юрасова: Черноморский Флот, Очаковский Сектор Береговой Обороны, в должности заместителя командира 15-й артиллерийской батареи. С началом боев за Очаков Юрасов корректировал огонь 15-й батареи. Так утверждают мемуаристы. В середине августа он принял командование 22-й батареей. Приказов о переводе отыскать не удалось, наверное, это было сделано по устному распоряжению, принявшему на себя командование Очаковским укрепленным сектором береговой обороны, генерал-майора Кузьмичева.
После оставления Очакова часть артиллеристов 15-ой батареи пополнила ряды канониров 22-й батареи. Командир 15-й батареи лейтенант Савон А.И. стал заместителем у своего бывшего заместителя. Вскоре Юрасов погиб в бою, точнее, во время очередного обстрела острова вражеским минометным огнем. Похоронили павшего офицера там же, на острове Первомайском, в отдельной могиле. После войны на могилу Юрасова приезжала жена покойного с дочерью и его родителями.
Мать, жена и дочь Николая Александровича Юрасова, на фоне казематов на о.Первомайский
У могилы Юрасова его жена, дочь, и внук. Остров Первомайский
После гибели Юрасова командование принял на себя старший лейтенант Савон. Ни послужного списка, ни биографических данных Савона добыть не удалось. По отзывам подчиненных, Савон представлял собой «настоящего морского офицера». Был очень хорошо подготовлен в оперативно-тактическом отношении, превосходно знал материальную часть, прилично владел немецким языком. В нем был «какой-то особый шик даже в боевой обстановке». Его уверенное поведение поддерживало боевой дух в подчиненных. Он всегда носил с собой стек, руки держал в перчатках. В обращении с подчиненными был всегда вежлив и строг. От них требовал понимания приказов и распоряжений с полуслова. Не признавал малейшего панибратства, был требователен, взыскателен; личный состав постоянно тренировал неожиданными вводными и постоянными учебными тревогами. Но при более тщательном и критическом изучении воспоминаний участников обороны Первомайского, вывод напрашивался сам собой и заключался в том, что «мемуары» относились к Юрасову, - ветеранов подвела память, или что-то напутали при литературной обработке текстов.
Бомбардировка о.Майский. (примерно август-сентябрь 1941г.) Фото с немецкого самолета
По результатам обороны Очакова и работы 15-й батареи старший лейтенант Савон Александр Семенович был признан виновным в оставлении противнику исправной материальной части и по приговору военного трибунала его расстреляли на о. Тендра. Во всяком случае, так утверждают другие его бывшие подчиненные, которые дружно не могут вспомнить имя и отчество своего командира. Других документов на сей счет пока отыскать не удалось.
О командире 22-й батареи вспоминают в связи с расстановкой сил крепости в начале войны, но об участии Ивана Андреевича Радченко в боевых действиях нет ни малейшего упоминания. И неспроста.
Радченко Иван Андреевич (1903-?). Из рабочих. Член ВКПБ с 1926 года. В Красной Армии с 1919 года. В августе 1924 года зачислен курсантом Одесской Артиллерийской школы имени Фрунзе. В сентябре 1928 года выпущен в войска.
В конце 1934 года стал помощником командира 22-й береговой батареи (г. Очаков). В 1938 году поступил на курсы усовершенствования командного состава (г. Ленинград). С августа 1940-го по август 1941-го – снова в Очакове, он командир 22-й отдельной береговой батареи. По воспоминаниям сослуживцев 22-й батареи, Радченко был эвакуирован с острова в числе первых, вместе с ранеными. С августа 1941 года в его послужном списке начинаются какие-то недоразумения. В августе-сентябре 1941 года он командовал ротой морской пехоты на Тендре. С сентября 1941-го по октябрь 1941-го - по документам - числился командиром 123-й береговой батареи 120-го отдельного Чонгарского артдивизиона, но в должность не вступал. Из записи в личном деле за 1943 год следует, что Радченко И.А. 1 октября 1941 года был тяжело контужен и ранен в правую ногу с повреждением кости, под Сивашем (по другим данным – ранение получил под Джанкоем, по пути к месту назначения). По свидетельству очевидцев, ранение Радченко получил еще до Тендры, возможно, на Первомайском (или во время обороны Тендры). С октября 1941 по март 1942 года находился на излечении в госпитале. Это выяснилось лишь в 1943 году, когда была сделана запись в личном деле. До этого он числился пропавшим без вести (с ноября 1941 года). В марте 1942-го он внезапно получил назначение на должность заместителя командира дивизиона Рязанского артиллерийского училища (!). В тыловой должности находился до июля 1943 года. В том же году признан инвалидом II-й группы. 5 июня 1944 года уволен в запас по болезни в звании капитана. Странным выглядят его награждения медалями «За оборону Одессы» и «За оборону Севастополя».
Рассказ о командирах двух артиллерийских батарей, одна из которых стала местным топонимом, был бы неполным, без освещения судьбы ее последнего начальника.
Все учетные карточки и личные дела офицеров Очаковского сектора береговой обороны (ОСБУ) пока остаются вне досягаемости. Есть предположение, что они не сохранились. Но есть другие источники, могущие пролить свет на судьбу человека.
Документальной литературы, посвященной обороне города, очень мало. Можно сказать, что ее вообще нет, если не считать воспоминаний П. Передерия «В боях под Очаковом». Это единственный, заслуживающий серьезного внимания, источник. При всех своих неоспоримых достоинствах, записки ветерана не лишены классического недостатка советской мемуаристики - подгонки под «генеральную линию». Очевидец и участник событий вынужден был свои воспоминания «сверять» с воспоминаниями высокопоставленных командиров, которые в самые драматические дни и часы обороны находились далеко от переднего края. Кроме того, воспоминания Передерия содержат факты, о которых он в те дни просто не мог знать, что еще раз подтверждает «сверку» с официальной точкой зрения, возможно, даже без согласия на это автора записок. По тексту книги нетрудно догадаться, где именно авторский текст «правился» пером бдительного цензора.
Вызывает удивление тот факт, что о «временах Очаковских» впоследствии ни словом не обмолвились другие, самые осведомленные участники. Ни Базилевич, ни Кузьмичев не оставили воспоминаний. И вообще, советские военачальники и командиры очень не любили затрагивать тему начального периода войны. Официальные послужные списки тоже не всегда полны. Если у Базилевича, например, в учетной карточке об участии в обороне Очакова есть скупая строка, то Кузьмичева – ни слова.
В этой связи еще более странно выглядит описание заслуг и подвигов командира 141-го стрелкового батальона А. Бондаренко в представлении к государственной награде, подписанном подполковником П. Базилевичем в 1944 году. В описываемый им период майор Базилевич занимал должность начальника артиллерии крепости и не являлся начальником комбата, тем более об «уничтожении лично т. Бондаренко 200 гитлеровцев из станкового пулемета» как и о том, что только его «батальон уничтожил более 2500 фашистов» вряд ли мог знать. Эти цифры «героического прошлого» со временем, сократившись на полтысячи, стали официальным числом потерь гитлеровцев под Очаковом. И наводят на кое-какие тоскливые размышления…
Многие офицеры и простые солдаты или ополченцы упоминаются П. Передерием по имени-отчеству, некоторые - только по фамилиям с инициалами. Но все равно, это существенные свидетельства.
Среди множества фамилий участников обороны Очакова П. Передерий называет командира 15-й АБАРТ Савона А.И. И дальше, по всему тексту - несколько раз - только инициалы. Роль Савона в обороне Очакова ограничилась упоминанием его должности. Этому могло быть всего-навсего одно объяснение, к которому и приступим.
Вспомним, что орудия 15-й батареи достались немцам в исправности и с полным боезапасом. С них немцы сразу повели регулярный обстрел острова Первомайского. Первомайскую батарею с середины августа возглавил Юрасов, а с 20 августа в помощники ему назначили - его же недавнего командира. И теперь, бывшие сослуживцы, поменявшись должностями, стали вместе защищаться от своего «детища».
Демонтаж захваченной русской тяжелой 20,3 см батареи в Очакове. Октябрь 1942 г.
Внезапная смерть Юрасова не отразилась на стойкости артиллеристов: Савон принял командование и показал себя вполне опытным командиром и подготовленным специалистом. До последнего дня обороны острова 22-я батарея упорно дралась, несколько раз нанеся чувствительные удары по 15-й батарее. Наиболее драматические, последние дни обороны острова, в официальных хрониках, не связаны с именем командира крошечного гарнизона. С передислокацией на Тендру остатков «майчан», следы Савона и вовсе теряются.
Неподтвержденные и противоречивые сведения, упорно муссируемые в многочисленных околоисторических публикациях, говорят о том, что по результатам обороны Очакова и боевой работы 15-й батареи, Савон А.И. был признан виновным в оставлении противнику исправной материальной части и по приговору военного трибунала расстрелян на о. Тендра. Эта версия, по мысли создателей, должна оправдать позорную сдачу врагу исправной техники. И выглядит без малого правдоподобной. Что ж, мертвые сраму не имут…
Так, кто же он был на самом деле, Савон Александр Семенович (1914-1942)? В имени-отчестве Савона нет описки. Под инициалами А.И. он фигурирует в мемуарах П. Передерия и статьях по истории Очакова. Но в том вины автора я не вижу.
Итак, командир 15-й артиллерийской береговой батареи, старший лейтенант Савон. Личное дело офицера не сохранилось, поэтому все сведения могут оказаться неточными, но не ложными.
Родился Александр Семенович в местечке Новая Басань Черниговской области. По косвенным свидетельствам, Савон окончил артиллерийское училище в Севастополе. Зачислен в начсостав с 1937 года. Назначен командиром 15-й батареи в 1940-м году. Сведений о членстве в ВКП(б) или комсомоле нет.
Во время обороны Очакова 15-я АБАРТ находилась в оперативном подчинении начальника артиллерии, коим являлся майор Базилевич. Без его команды ни одно орудие не посмело бы выстрелить. Жаль, что спросить у Петра Захаровича об эффективности работы артиллерии крепости поздно…
При отходе на вторую линию обороны, эвакуацией и уничтожением материальной части ОСБУ занимались специальные группы. В задачу Савона входило выведение личного состава из занимаемых позиций и погрузка на эвакосредства.
Уничтожение материальной части 15-й батареи было поручено начальнику электромеханической службы ОСБУ, военному интенданту 2 ранга Ефимову. Его дело я вывел в отдельное производство. Нашлись даже свидетели, которые подробно рассказывали, о том, как в стволы орудий «были заложены термитные шашки», «стволы оплавились, придя в полную негодность».
Но фактически, приказ не был выполнен, хотя исполнителем было доложено о повреждении стволов орудий.
По официальным и достоверным сведениям, после оставления Очакова Савон А.С. занял должность командира оперативной части Тендровского боевого участка. Должность ответственная и, судя по длительной обороне Тендры, Савон с ней справлялся.
Практически все офицеры, участники обороны Тендры, были представлены к высоким государственным наградам, но Савона в списках награжденных нет. Наверное, на нем все-таки было поставлено «очаковское клеймо».
В звании капитана, как квалифицированный специалист, после Тендры, он был переведен на должность преподавателя Курсов переподготовки начальствующего состава запаса Черноморского флота, в Керчи. На курсах читал «Спецпредмет».
Погиб во время авианалета 3 февраля 1942 года. Родным о гибели не сообщили, так как офицер адрес своей семьи «не знал». Наград не имел.
В. Шпилевой
по материалам книги
«Очаков. Неизвестные страницы»