П.П.Шмидт. Портрет без ретуши.
Начну с местного анекдота. Трое останавливаются у монумента, читают: «Командую флотом. Шмидт» и спрашивают у прохожего: «- Так за что ему памятник?» Местный житель на ходу отвечает: « - Как единственному офицеру Императорскому флота, женившемуся на проститутке. А потом - у него началась мания величия».
Целью дальнейшего рассказа я не ставлю ни расчетливое очернение, ни развенчание взлелеянного стереотипа. Доверимся фактам, этим упрямцам, и воспоминаниям самого близкого нашему герою человека – сына.
«В 1888 г. отец женился и вышел в отставку; мать моя была петербургской мещанкой, а, по действовавшим во Флоте положениям, офицеры Флота ограничивались в выборе невест лицами дворянского и купеческого (1-й гильдии) происхождения», - писал о поступке отца его сын Евгений. Уйдя по случившемуся скандалу из флота, Шмидт спустя некоторое время при помощи могущественного дяди вернулся. И так будет не раз. За свои неполные 40 лет жизни и 20 лет службы в гражданском и военном флоте Шмидт переменил 33 места.
Причину ухода отца с военного флота сын объяснил так: «Отца преследовали придирки, несправедливые выговоры и грубые «разносы» на виду у офицеров и команды, с очевидной целью вызвать его на дерзость и подвести под суд. Отец не выдержал систематических преследований и издевательств и решил оставить военную службу».
В 1904 году с началом русско-японской войны Шмидт был мобилизован и назначен старшим офицером угольного транспорта «Иртыш». Во время стоянки в Порт-Саиде, у входа в Суэц, лейтенанта Шмидта (внимание!) «по болезни» списали с «Иртыша» и отправили в Империю.
На родине чудесно выздоровевшего Шмидта назначили командиром миноносца №253, базировавшегося в Измаиле. Останавливаться на подробностях хищения отрядных денег командиром и их мотовстве, не будем. Вернувшийся из странствий отец поведал сыну «о знакомстве в Киеве, на бегах, с некоей г-жей Р., … и, о покраже у него, в вагоне, 2500 рублей казенных денег».
Переехав в Севастополь, Шмидт стал активно участвовать в общественной жизни. Организовал «Союз офицеров - друзей народа». Сына Шмидт постоянно держал в курсе своих дел: «Офицерский союз, о котором я тебе говорил, основан – «Союз офицеров – друзей народа» существует уже несколько дней. Пока нас немного, четыре человека – Володзько, Вердеревский, Гармсен и я». Когда говорят, что у Шмидта не было друзей – неправда. У него был друг Витя, как называет его в своих мемуарах Евгений Шмидт, один из «друзей народа». «Витя», иначе Виктор Генрихович Володзько-Костич, капитан корпуса инженер-механиков флота, был старинным другом моего отца и сослуживцем его по Тихоокеанскому Флоту, в середине 1890-х годов. Что называется, «рубаха парень», великолепный товарищ, не дурак выпить и закусить, плодовитый импровизатор «охотничьих» рассказов, отчаянный волокита, общий любимец и большой добряк, он стоял, во всех отношениях, неизмеримо ниже моего отца». Все «друзья» Шмидта – не только стояли «ниже» его, но и не разделяли его экстремистских взглядов. По этой причине численный состав тайного Союза вскоре сократился до единоличного членства его создателя.
Шмидт открыто поощрял хулиганские выходки севастопольской молодежи и собственного сына. По словам Евгения, «отец, кумир севастопольской учащейся молодежи, принял в наших делишках горячее участие, выступал на заседаниях родительских комитетов с речами против косности российских педагогов, их казенного, бездушного отношения, как к делу воспитания юношества, так и к самим воспитанникам».
Далее, Евгений с восторгом описывает, как Петр Петрович стал выяснять отношения с действительным статским советником в кабинете у последнего: «г-н лейтенант схватил стул и с криком «Убью!» кинулся на своего противника. Ошалевший от страха действительный забегал по кабинету, взывая:«Спасите меня от этого сумасшедшего!». Отец, со стулом в руках, погнался за ним, помощники классного наставника, в свою очередь, погнались за отцом, стараясь вырвать у него стул. Скандал получился невероятный… отец опомнился, бросил стул, плюнул, выругался, отер пот с лба, еще раз плюнул и выбежал вон».
7 ноября 1905 г. подоспел Высочайший приказ по Морскому ведомству, согласно которому скандальный лейтенант увольнялся от службы.
Шмидт также принимал деятельное участие в создании «Одесского общества взаимопомощи моряков торгового флота». О том, какую роль исполнял Шмидт в этом Обществе, и чем занималось само Общество – тоже до сих пор нет вразумительной информации, есть только отрывочные сведения из программы, имеющей явный сепаратистский уклон. Планов преобразования России, каковые вынашивал «красный адмирал» в своих многочисленных письмах к «мадам «Р» и беседах с сыном, касаться не будем. Стоит упомянуть, что Петр Петрович встал у истоков сепаратизма начала ХХ века. После установления контроля над флотом Шмидт рассчитывал отправить отряд броненосцев к крепости Очакову и овладеть ею. После взятия крепости ударный отряд малых кораблей должен был следовать в Николаев, а броненосный флот - в Одессу. Одновременно, еще один отряд малых кораблей должен был установить революционную власть по Черноморскому побережью Крыма и Кавказа. В планы Шмида входило создание Крымско-Кавказской Федеративной Республики, территориально охватывавшей черноморское побережье от Одессы до Батуми.
Утром 14 ноября 1905 года Шмидт самовольно присвоил себе чин капитана 2-го ранга действительной службы, сфотографировался, а в 15 часов прибыл на крейсер «Очаков» и поднял знаменитый сигнал. В авантюру втянул малолетнего сына…
Дальше действия самозваного «кап-два» стали отдавать откровенным экстремизмом. Шмидт попытался взорвать транспорт «Буг», загруженный морскими минами. После Шмидт направил миноносец в атаку на корабли эскадры. При первых выстрелах по крейсеру Шмидт перешел на стоящий у борта «Очакова» миноносец №270. Евгений Шмидт в своих мемуарах описывает эти события довольно подробно: жестокий обстрел, пожар, паническое бегство экипажа, плавание в ледяной воде и чудесное спасенне на борту миноносца, но не подтвержденные другими очевидцями и материалами следствия. На миноносце Шмидт пытался уйти в Румынию, подобно «Потемкину». Но авантюрный замысел был пресечен на выходе из бухты: третьим выстрелом с броненосца "Ростислав" миноносцу повредили машину. При первом осмотре корабля Шмидта не нашли, но позже его обнаружили спрятавшегося под металлический настил. Он был «переодетый в матросское платье» и пытался выдавать себя за ничего не понимающего кочегара.
После этих трагических событий родилась легенда «красного адмирала», пережившая его самого. Биографов никак не смущает, что за двадцать лет службы на флоте (!), после 4-х увольнений с него и возвращений обратно, наш герой поднялся в чинах всего на одну ступень.
Суд над участниками Севастопольского восстания проходил в Очакове в здании офицерского собрания. Общее руководство приведением приговора в исполнение осуществлял командир транспорта «Прут» капитан 2-го ранга Радецкий; так, во всяком случае, уверяют многие исследователи. Но поплатился за вынесенный приговор суда однокурсник Шмидта по Морскому училищу - Михаил Ставраки.
Лейтенанта П. П. Шмидта ведут под конвоем в суд. Фото. 1906 г.
После Февральской революции специальной экспедицией, снаряженной Севастопольским Советом, останки расстрелянных моряков-черноморцев были эксгумированы 16 апреля 1917 г. В Очакове останки погибших перенесли в Свято-Николаевский военный собор, где рядом с ними выставили почетный караул и отслужили торжественную заупокойную службу. После литургии на улицах Очакова был проведен ряд митингов и манифестаций, сопровождавшихся звуками оркестров и пением революционных песен. В Севастополь гробы доставили только 9 мая. Совершавший поездку на Юго-западный фронт военный и морской министр А.Ф. Керенский посетил Севастополь 17 мая, торжественно возложив в соборе на гроб лейтенанта Шмидта венок и Георгиевский крест. Возложение «Георгия» на прах клятвопреступника вызвало бурю негодования среди кавалеров по всей Империи и фактически ускорило падение господина военного и морского министра.
Звезда Шмидта взошла и засияла после 1917 года. Неудачник, растратчик и скандалист стал народным героем и мучеником. Шмидт – непревзойденный феномен всех направлений современных средств коммуникаций, прикладного искусства и топонимики. Перечень географических точек, публичных заведений, кораблей, броневиков, бронепоездов, танков, самолетов, фабрик, заводов, артелей, товариществ коллективной обработки земли, колхозов и т.д., которым присвоено имя Шмидта, может занять несколько страниц.
Первое направление, где Шмидта стали «раскручивать», стало кино, как важнейшее из всех искусств. Слава Богу, до цирка дело не дошло, хотя все последовавшее за этим, очень напоминало его. Шмидт – герой самого первого хроникального фильма, выпущенного после Февральской революции, и первой игровой исторической ленты. Массово выпустили брошюры и книжонки о восстании на крейсере. Их изобилие и сомнительное качество послужило темой шуток и насмешек, что, в свою очередь, повлекло переосмысление персоны Шмидта. В конце 1920-х годов увидел свет роман «Золотой теленок». Над недавним героем стали безнаказанно шутить. Благодаря Ильфу и Петрову, вошедшее в разговорную речь выражение «сын лейтенанта Шмидта», и сегодня означает отпетого мошенника.
Официальные органы старались «реабилитировать» Шмидта. К 50-летию образования СССР Одесский государственный академический театр оперы и балета поставил оперу Б. Кравченко «Лейтенант Шмидт». Московский театр имени Ермоловой поставил одноименную пьесу Д. Самойлова. По пьесе В. Долгого анонсировали спектакль «После казни прошу…» на сцене Ленинградского театра юного зрителя. К дате напечатали воспоминания сестры Шмидта - А.П. Избаш - «Лейтенант П.П. Шмидт», появились переизданные мемуары адвоката на процессе А.М. Александрова - «Лейтенант Шмидт». В течение последующих 20 лет о Шмидте было выпущено более 20 объемных монографий. Художники действовали скромнее: «Очакову» посвятили всего одну картину, авторский повтор которой художник выполнил специально для Очаковского музея им. П.П. Шмидта.
В Очакове к 60-летию со дня гибели Шмидта было открыто сразу два музея П. Шмидта: один в здании Офицерского собрания, второй – на острове Первомайском и скромную экспозицию в Военно-историческом музее им. А.В. Суворова. А также - назвали школу, библиотеку, рыбколхоз, госплемсовхоз и пионерлагерь. В том же Госплемсовхозе имени Шмидта (село Ровное) одновременно с присвоением имени поставили бронзовый памятник.
Еще раньше, в экстазе поклонения новому герою, в Очакове была переименована улица, носившая до середины 20-х имя бригадира Горича. Переименование повлекло запустение памятника отважному бригадиру, а потом памятник вообще снесли, чтоб на его месте в 60-х годах ненадолго водрузить гипсового «адмирала» в … женском кителе.
Музеи Шмидта были также открыты еще в нескольких городах – Бердянске, Ленинграде, Одессе, Севастополе, Новороссийске. Остается удивляться: откуда брались экспонаты?
В те же 60-е годы судьбу П. Шмидта полемически затронули в фильме «Доживем до понедельника». Внести окончательную ясность во взаимоотношения Шмидта и его киевской знакомой «Р» попытались в фильме «Почтовый роман», но как-то неубедительно. Фильмом, наверное, пытались объяснить причину назначения шмидтовской ипподромной знакомке Зинаиде Ивановне Ризберг государственной пенсии (?).
Сомнительную подругу своего отца - даму по имени «Р» - сын характеризовал резко отрицательно, когда заходила о ней речь: «Грязная особа, прошедшая огонь и воду, авантюристка, вела ловкую, беспроигрышную игру. В письмах она ускользала, не поддавалась отцу, сдерживая его порывы и охлаждая бумажные потоки его пламенных излияний, но лишь для того, чтобы, доведя экзальтированного, детски-доверчивого и впечатлительного отца до белого каления, тем вернее завлечь в свои сети».
Кроме фильмов, спектаклей и оперы, в СССР поставили о Шмидте даже балет. Жаль, его не осталось на видео. Вообще, интересно, как режиссер языком хореографии поставил сцены бегов на ипподроме, митинги, плавание в воде, суд и расстрел?
Нобелевский лауреат Борис Пастернак быстро исполнил одноименную поэму - пафосную, пресную и дидактическую, что не свойственно Борису Леонидовичу.
Лидия Иващенко (много лет заведовавшая музеем П.П. Шмидта), знавшая о нем буквально все, искренне ему симпатизировавшая, однажды сказала: «он был глубоко несчастным человеком, трагичной личностью, запутавшимся романтиком, жаждавшим признания любой ценой, и оно к нему пришло… со смертью».
… но родное имя улице следовало бы вернуть. А что думают читатели?
В. Шпилевой
По материалам книги
«Очаков. Неизвестные страницы»