Данькина крыныця (Данилов колодец)
Мы – семья Медведевых, сегодня живем в селе Черноморка Очаковского района, Николаевской области. Черноморка – родина моей тещи, Нуйсковой Ольги Илларионовны (в девичестве Лапшиной О.И.). Семейное дерево Лапшиных получило свое начало в годы освобождения земель Причерноморья от трехсотлетнего турецкого владычества над землями юга России.
Хата семьи Лапшиных находится в Малой Черноморке, которая в дореволюционные времена называлась Ближним Бейкушем. В огороде Лапшиных, у самого берега Бейкушского залива есть действующий родник и старый колодец, который жители села знают под названием «Данькина Крыныця». Этот источник, до проведения по селу водопроводной системы, давал пресную воду не только для жителей Бейкуша, но и был единственным источником пресной воды для жителей Очакова. Из этого источника пили и жители древнегреческого города Алектор, и древние славяне, и турки. Все письменные источники об истории Очакова говорят о том, что пресная вода была только в одном месте, в Метеллевой (Металлиевой – писали в древние времена) балке, у берега залива.
Цитата для мобилы и монитора
Мы часто бываем у этого исторического источника, вода там действительно пресная и очень вкусная.
Немного не понятно, почему вокруг в колодцах вода солоноватая или вообще соленая, только один источник, на той же глубине, совершенно пресный.
В материалах геологических исследований Черноморского бассейна мы нашли сведения, открывающие данную загадку. Как выяснилось:
«… на морском дне Черного моря существуют довольно разнообразные и многочисленные источники пресных вод. Это так называемые субмаринные воды.
В разрезе горных пород суши вода приурочена к определенным слоям водопроницаемых пород – водоносным горизонтам. Они подстилаются водоупорными слоями, чаще всего глинами. Вдоль берегов Черного моря эти горизонты обрываются, высачиваясь в виде родников. Если разгрузка водоносного пласта происходит в подводной части берега, образуются субмаринные подводные источники. Такого типа субмаринная разгрузка характерна для северо-западных берегов Черного моря, Западного Крыма, районов Кавказа, многих районов Азовского моря».
Получается, что именно в этом месте вырвался один из глубоких водоносных горизонтов артезианской воды.
Со слов девяностолетней (весна 2020 г.) бабушки Тани Лапшиной, у Данькиной крыныци постоянно стояла очередь за водой, пока не построили водопровод. Но вода из источника еще долго поила людей, привыкших к хорошей воде.
Данькиным колодец назывался от имени нашего прадеда Данилы Диомидовича Котова, одного из родоначальников рода Лапшиных.
Семейное дерево Лапшиных раскинулось широкими ветвями на залитом солнцем берегу русского Северного Причерноморья. Первыми ручейками, поившими родовое дерево, были фамилии казака – Степана Гунька (в последствии Гунькова), мещанина Андрея Кошманова и сына русского солдата Диомида Котова.
Все они появились на Очаковщине в период «Времен Очаковских и покоренья Крыма».
Запорожские казаки, после разгона Сечи в 1775 г., на берегах нижнего Поднепровья образовали новую Сечь – «Верное войско Запорожское», а большая часть запорожцев (более 40 тысяч казаков, неверных) подались за Дунай, где с позволения турецкого султана обосновали Задунайскую Сечь, и с оружием в руках воевали против Русского отечества. Мы, хвала Богу, из тех казаков, кто отвоевывал исконно славянские земли от османских поработителей.
Осваивать степной край после трехсотлетнего татао-турецкого порабощения пришлось нашим предкам.
В 1801-1810 годах, по приказу императрицы, в южные безлюдные районы России стали переселять людей, а бывшим подданым Турции и Крымского ханства давали Российское гражданство.
Ближний Бейкуш (малая Черноморка) был подгородным хутором, в ведении пристава города Очакова. В его округе, в те времена, жило около 800 – 900 человек, так что земли было немеряно, но оформлять ее в вечное пользование власти не спешили. Очаков, в те времена, был центром Очаковской области, куда входили города и укрепрайоны Северного Причерноморья – Хаджибей (Одесса), Аккерман (Белгород-Днестровский), Дубоссары и вся территория от Днепра до Днестра.
Очаков отстаивал право быть главным торговым портом http://www.ochakiv.info/articles/5708579885547520 России на Черном море, но по протекции Суворова А.В., который в то время был командующим войсками Екатеринославской области и ответственным за строительство городов и крепостей на границах Российской империи, главным портом стала Одесса. Мелководность Очаковских берегов и тяжелая ледовая обстановка в зимний и весенний периоды не способствовали будущему развитию морского судоходства.
НАЧАЛО СЕМЕЙНОЙ ИСТОРИИ
Казак Степан Гунька, вместе с казаками Верного войска Запорожского, при взятии крепости на острове Березань был тяжело ранен, а выходила его Настя — освобожденная из турецкой неволи молодая девушка.
Насте не исполнилось еще и десяти лет, когда банда ногайских татар напала на их хутор на берегу Тилигула.
На хуторе, в то время, проживало всего пять семей. Во время набега в хуторе были одни женщины с детьми и два старых казака. Остальные мужчины ушли с караваном чумаков за солью. Жители хутора ногайцам сопротивления не оказывали и потому вырезать под корень всех жителей татары не стали, а обезглавив двух старых казаков и обрезав у них уши, за которые им полагались премии, забрали с собой, также для продажи на невольничьем рынке в Очакове взяли четырех девочек в возрасте с восьми до двадцати пяти лет и пять парней. Свиней посекли своими кривыми ятаганами и сожгли «грязных животных» вместе с хозяйственными постройками. Повязали пленников и с награбленным скарбом погнали пленников, коров и овец в степь. Настеньку, из-за ее малолетнего возраста, продавать не стали, а подарили турецкому мурзе. Вначале девочка помогала прислуге мурзы, а затем ее отправили для санитарных работ в военный лазарет.
Турецким женщинам – мусульманкам, работать в окружении мужчин было запрещено, а рабам «неверным» они позволяли убирать, стирать и ухаживать за больными и раненными. В 13 лет Настя заразилась оспой, которая оставила на ее лице рябые отметины. После тяжелой болезни Настя продолжала жить и работать при лазарете, где научилась врачевать и ухаживать за раненными. Как только Русская армия стала подходить к Очакову, Настя убежала из турецкого лазарета и скрывалась в степи до прихода русских войск.
В Бейкуше был расположен один из полевых госпиталей русской армии, и девушку, которая имела опыт работы с раненными, взяли на довольствие. Болезни, обморожения, тяжелые раненные – приходилось работать круглосуточно, но все равно это была уже не турецкая неволя, а свои. Появилась надежда, что где-то остались мать и отец, и она обязательно их найдет.
Каждый раз, когда ей встречался казак, она расспрашивала об отце и матери и знала, что ее отец был среди казаков Новой Сечи, но куда делся, с кем ушел, или на Кубань, или за Дунай, никто не знал. Говорили, что он нашел жену, что сын у него маленький, но куда делась семья, никто не знал.
Осень 1788 года была очень холодной. В конце октября прошла снежная буря, но снег за пару дней растаял. Дул холодный северо-восточный ветер. Седьмого ноября пронесся слух, что начинается штурм крепости на острове Березань.
Рано утром Настя с высоты прибрежной кручи увидела, как армада казацких дубков, на всех парусах, по ветру, мчались к восточной стороне острова. С юга к острову приблизились три фрегата и с десяток канонирских лодок, которые вели по крепости непрерывный артиллерийский огонь. Дым, огонь, грохот пушечной канонады захватывали дух. Девушка кричала с гневом: «Бей их! Бей!». Ей хотелось отмщения и за себя, и за своих родных. Это был ее первый и единственный в жизни бой. По крайней мере, она была готова тоже бить ненавистных захватчиков.
Казаки под огнем противника прыгали с дубков в воду и по грудь в воде шли на штурм береговых укреплений.
В результате штурма турки бросили свои окопы и пушки, и отступили в укрытие за стенами крепости. Казаки развернули турецкие пушки и открыли канонаду по крепости. Крепость обстреливалась с двух сторон – с кораблей и казачьим десантом. Приблизительно через два часа крепость сдалась. Из 400 вояк крепости - 321 сдались в плен. Казаки потеряли полкового старшину, четырех куренных атаманов и 24 казака. Около сотни казаков было ранено.
Первых раненных доставили на дубках в госпиталь, где служила Настя. Рваные раны от картечи, резанные раны от турецких ятаганов, большая потеря крови и тяжелый стон раненных. Это был самый трудный день. Утром она испытала восторг от смелости наших воинов, а затем увидела страшные муки тех, кто, не жалея себя, освобождал нашу родину от чужеземных захватчиков.
Когда Настя рассказывала эти истории своим детям и внукам, то дрожь в губах и комок в горле мешал ей говорить, но она рассказывала, чтобы внуки и правнуки знали, что Родина для них завоевана мужеством и стойкостью Русской армии.
Среди раненых, которые были оставлены для излечения в Бейкушском лазарете, были в основном молодые казаки–первогодки, среди которых был рослый, крепкий русоволосый парнишка - Степан Гунька. Ранен он турецким ятаганом в живот и в руку. Шкуру живота ему зашили сразу, чтобы внутренности не вывалились, а вот с рукой было сложнее. Вражеский клинок разрезал кисть руки почти надвое так, что два пальца правой руки, безымянный и мизинец, были как не живые. Он лежал молча, все время поглаживая свою руку. Степан первым выскочил не вершину оборонительного вала и нарвался на янычара, замахнувшегося на него клинком. Инстинктивно защищаясь, Степан подставил под ятаган пистоль, который спас его от смерти.
Смертельный метал вскользь рассек ему руку и живот.
Пистоль успел выстрелить, поранив янычара. Дальше пошла атака, но Степан, сжимая живот руками, побрел на берег к казацким чайкам. Ему было обидно, что в первом бою он не дошел до победного водружения знамени над турецкой крепостью, о чем он так мечтал.
Рана на животе все время гноилась и подниматься с лежака не было возможности, могли разойтись швы. Все можно было терпеть, но, когда хотелось по нужде и приходила молоденькая санитарка Настя, он не знал куда себя деть, отворачивался, краснел и от волнения не мог даже помочиться. Но она терпеливо, ласково, как мама, подсовывала под него и уходила. Девушка ему нравилась, она ему улыбалась так, что сердце заходилось от волнения.
К середине ноября 1788 г. активизировались военные действия вокруг крепости Очаков. Больных из лазарета старались вывезти в госпитали новых Южнорусских городов или расселить по округе. Степана перевозить на большие расстояния было нельзя, и поэтому Настя предложила доктору перенести казака Гуньку к ней в хату, в которой она жила. Хата осталась от проживших там турок, а в дальнейшем там проживали служащие лазарета. Насте был выделен угол за занавесками из холщовой ткани, где стоял деревянный лежак с соломенным матрасом и скамья.
Санитары перенесли Степана в хату и уложили на Настину кровать. С этого времени врачевание, перевязки и кормление казака легло на плечи молоденькой девочки.
Зима 1788 г. выдалась суровой. Морозы сковали даже лиман. 6 декабря начался штурм крепости Очаков и Настя почти все время была в лазарете. Буквально на часок ей удавалось прибежать домой, чтобы накормить и перевязать Степана. Рана на животе заживала очень плохо. Кроме перевязки нужно было плотно стягивать живот, чтобы не разошлись швы. Кормились они с кухни лазарета, но иногда ей удавалось купить что-то съестное у местных жителей.
«Штурм Очакова» Гравюра А. Берга, 1792 г.
Печь в хате топилась камышом и заготовленным с лета сухим кизяком, но натопить хату в морозные дни было очень сложно. Однажды, придя домой, Настя увидела бьющегося в лихорадке Степана. Он был очень плох. Настя побежала к бабке – соседке за советом, и та, зная о состоянии раненного сказала:
- У него нет жизненной силы. Напои его горячим красным вином, чтобы кровь заиграла, и ляг рядом с ним. Согрей его своим телом, дай ему живого тепла, может он и выживет. Парень он крепкий, только жилу жизненную ему надрезали. Долго еще болеть будет. Но ты ему помоги пережить лихоманку.
Бабка дала ей кувшин красного вина и какой-то травки, чтобы пропотел. Настя еще не знала близости мужского тела, но пересилив себя, она напоила Степана подогретым вином и легла с ним рядом. Озноб колотил парня, но, когда она крепко обняла его, прижавшись всем телом, озноб стал утихать и он крепко уснул. Ей было как-то странно, почему она целует его спину, шею, плечи и ей совершенно не стыдно. Вроде он ее любимый человек, но она еще об этом до сих пор не знает. Вздремнув немного возле мирно посапывающего Степана, она встрепенулась, быстро оделась, плотно укутала его одеялами и побежала в лазарет, спасать жизни русскому воинству.
На утро следующего дня Настя прибежала домой и застала Степана в хорошем настроении. Он еще был очень слаб, но еле заметный румянец красил его щеки.
- Ну, как сегодня, не трясет? Как чувствуешь себя, казак? - спросила Настя.
- Сегодня лучше. - слабым голосом ответил Степан. – Будем жить!
- Ну-ка, давай я тебя перевяжу.
И Настена стала менять повязки, смазывать раны мазью.
Когда она прижалась к нему, чтобы обвязать вокруг спины стягивающую повязку, Степан тихонько поцеловал ее в голову. Настя замерла на мгновение, но продолжила делать перевязку. Когда бинты уже лежали плотным кольцом на теле казака, она пригладила их ладонью, тихонько поцеловала перебинтованные раны и прошептала: «Что бы заживали быстрее». С этого дня они подружились сильнее, стали рассказывать о себе.
Степан рассказал ей, что он родом из Вознесенска, который, до недавнего времени, был казачьей станицей Соколы, где казаки несли службу по охране рубежей России с Османской империей. В феврале 1788 г., под командованием подполковника Петра Скаржиского, формировался полк «Бугского казачьего войска». Степан записался в казачий полк и их сразу направили воевать под Очаков.
Осмотреть Степана приходил в их хату доктор из лазарета, и был доволен уходом за больным казаком.
- Повезло тебе, хлопче, что такая добрая дивчина тебя выходила. Плох ты был, казаче, а сейчас уже и румянец на щеках. Ну, будем надеяться, что до свадьбы заживет. - сказал доктор.
Добрые слова доктора вселили надежду.
К лету 1789 года Степан немного окреп, но напрягать живот и носить тяжести ему строго было противопоказано. Они с Настей обвенчались.
Степан получил медаль за взятие Очакова и временный пенсион, до срока полного выздоровления.
Настя продолжала служить при Бейкушском лазарете и тоже получала денежное пособие. Со временем они построили саманный глинобитный дом под камышовой крышей, и стали обживаться в Ближнем Бейкуше.
(Начало. Продолжение в следующем номере)
А.А. Медведев
Газета «Чорноморська зірка» №46 от 30.10.2020 г.