Очаков моего детства (Часть 2)




Продолжение воспоминаний нашего земляка Николая Манжоса о жизни Очакова в 60-70-х годах. Первую часть можно прочитать здесь

Ловля Очаковского бычка

Берег лимана от рыбзавода до военного порта не был приспособлен для отдыха. Вдоль всей Забалки на побережье были причалы, а также несколько мест, где строили баркасы,  особой очаковской конструкции. Отсюда летом каждое раннее утро раздавался стук моторов. Это рыбаки уходили на промысел.

У школы-интерната на берегу было несколько мест, где можно было купаться. Туда ходили только местные. Зато для нас этот берег был тем хорош, что здесь можно было ловить бычков под камнями. Для этого из прочной веревки делалась «низка»: с одной стороны привязывалась поперечная палочка или гвоздь, другой гвоздь привязывался за шляпку к противоположному концу. Им же «низка» прикреплялась к плавкам. Мы заплывали до камней и ныряли вытягивая из углублений в камнях прятавшихся там бычков. Вытянутый бычок нанизывался на веревку гвоздем, она опять крепилась к плавкам и промысел продолжался. Почти всегда он был довольно успешным, но расплатой за это были безбожно порезанные об острые камни наши пальцы.

Через дырку в проволочном ограждении (ее делали матросы для ухода в самоволку) имелась возможность пробираться в военный порт на первый пирс, где бычки ловились особенно хорошо. Если мы сидели тихо, на нас в отсутствии начальников не обращали особого внимания и не выгоняли оттуда. Даже, иногда, удавалось пройти на второй пирс. Но дальше в глубине порта были подземные склады, откуда моряки выкатывали тралы и торпеды, а также стояли старые законсервированные корабли с пушками. Желание проникнуть туда и посмотреть на все это  заканчивалось беспощадным изгнанием с этого важного объекта с лишением права находиться там на длительное время.

Но было время, когда бычки сами приходили  к горожанам. Обычно в конце августа в силу природных особенностей Черного моря из его глубин в верхние слои воды поднимался сероводород.

Обитающая там рыба стремительно уходила в более чистые устья  рек. Она было сонная, обессиленная и двигалась сплошным потоком. Для ее лова не нужно было прилагать никаких усилий: просто брать ее и выбрасывать на берег. Моментально разносившийся по городу клич: «Рыба идет!» бегом притягивал к побережью лимана всех жителей. Рыбу, в основном бычка, брали руками, ведрами, сетками, всем, чем было удобно. Ее набрасывали в мешки и увозили на велосипедах, машинами, мотоциклами и просто тянули в руках.
Для приготовления пищи эта снулая рыба мало подходила. Что же делали с таким огромным ее количеством? Ее сушили. Вначале вымачивали в крепком соляном растворе, а затем развешивали под крышами и на балконах, нанизав через глаза на длинные низки. Перед этим головки уже соленой рыбы окунали в уксус: «Чтобы муха не садилась». Хорошо просоленные и просушенные бычки были чрезвычайно вкусны и их «щелкали» всю зиму.

Первые заработанные деньги

При строительстве пансионата «Очаков» была построена довольно красивая лестница к пляжу.

Строили ее наемные строители, которым нужны были подсобники для переноса раствора, песка и бетонных плит. Эта работа давала нам возможность заработать. Еще раньше во время учебы в школе нас направляли на практику в ремстройконтору. Я был приставлен к известному в Очакове печному мастеру дяде Ване Шапкину. Он был уже старым и имел обширнейшую клиентуру. Парового и водяного отопления в Очакове почти не было и печек строилось и ремонтировалось множество. Большинство печек были круглыми и обшивались жестью, которая окрашивалась черным печным лаком или серебрином. Конечно, дядя Ваня нас ни к какой работе не допускал. Мы носили кирпичи, песок, глину, воду и убирали мусор. Но он рассказывал нам некоторые премудрости печного дела. Мы, правда, не очень в это вникали, но некоторые моменты остались в памяти до сих пор.

Очаковская мода 60-х

Заработанные деньги мы, частично, отдавали родителям, а частично, с их же благословения, тратили на себя: покупали модные вещи. Вначале это были узкие брюки и остроносые туфли, нейлоновые рубашки, безразмерные носки, потом болоньевые плащи. Но вскоре, с улучшением  уровня жизни мода стала меняться очень стремительно и мы за ней, конечно, не успевали. Одним из таких моментов был резкий переход от узких брюк к расклешенным. «Клеши» в магазинах не продавались, их нужно было шить.

Для этого в Очакове была пошивочная мастерская,  которая  размещалась на углу улицы Ленина возле построенных позже Почтамта и универмага. Там работали два закройщика. Хотя им было за сорок, их называли Жора и Костя. Они изысканно для того времени одевались, были несколько высокомерными, знали себе цену.

Это были великие мастера. Брюки они шили за один день, без примерок, измерив только длину и пояс. Особенно они проявили себя, когда в Очакове произошел очередной всплеск местной моды, и вся молодежь захотела носить брюки из легкого тонкого брезента. Буквально за несколько дней они обшили всех желающих. Джинсов тогда не было, но потом появились китайские с этикеткой «Дружба» из самой обычной синей ткани, особо престижны были модели с дырчатыми заклепками. Для пущего форсу некоторые модники подшивали к низу этих  и брезентовых брюк раздвоенные металлические блестящие «молнии».

Про очаковское вино

Под швейной мастерской в подвале находился винный погребок, где продавцом был единственный очаковский армянин по имени Жан. Так и говорили: «Пойдем к Жану, Встретимся у Жана, был у Жана».

Был он невысоким, полным, веселым и общительным, жил на углу Луначарского и Энгельса, любил развлекаться с друзьями. В погребке стояли бочонки с вином нескольких сортов. Потом там сделали ремонт и бочки были упрятаны, со стены за спиной продавца были устроены краны.

Вино у Жана и других местах пили пивными кружками. Заказывали сухое, крепленное или «смесь». Вино было самого отличного качества. Вообще вина в Очакове было очень и очень много. Почти каждый хозяин делал свое вино, многие продавали. Цена была 1 литр – 1 рубль. Кроме Жана вино в городе продавалось в павильоне в городском парке и на рынке. Днем вино брали на рынке, где по периметру стояли колхозные киоски, вечером собирались в парке. Вино было почти все темно-красного или темно-лилового цвета, легкое,  очень вкусное и приятное. Оно не сильно пьянило, но веселило, вызывало какую-то бодрость, осветляло.

Вина были, несмотря на их обилие и дешевизну, только превосходные, некачественного вина Очаков не терпел. В селах района также было обилие вин. Их продавали десятками и сотнями литров, приезжали заготовители отовсюду. Когда возвратившиеся со службы подводники рассказывали, что во время боевых походов им выдают вино, я стал предполагать, что оно могло быть и очаковским. Считалось, что одно из лучших вин делал дед Архип из Куцуруба. У него было, кроме красного, и вкуснейшее белое сухое вино. У деда  Архипа можно было покупать на вынос, а также угощаться прямо у него. При этом он предлагал в виде закуски вяленную платаную скумбрию, брынзу и особые сладкие помидоры со свежим белым хлебом.

Несмотря на то, что вино пили все и очень много, пьяных не было, а если и были, то не от вина. В любом случае, их доставляли по домам и на улицах никто не валялся. Когда в Очакове начал работать винзавод, там наладился выпуск сухого белого вина «Рислинг очаковский», как в стеклянных бутылках с красивой этикеткой, так и разливного.

В центре города в нескольких киосках его продавали из стеклянных колб по 17 копеек за стакан, но очаковцы его не пили. Они пресыщались родным домашним вином.

Николай Манжос